У меня две младшие сёстры и младший брат, с которым у меня 13 лет разницы, в общем, я знаю, как с детьми трудно и как можно справится. Моя мама никогда не была яжматерью, никогда не ходила и не ныла, что “я многодетнаямать-уступимнеместо-япозволяюдетямделатьвсе”. Брат мой капризный, так как самый младший ребёнок, но мама всегда осаждала его, когда он начинал бузить: как и в общественном месте, как и дома. Именно поэтому я никогда не понимала яжматерей, одна из них, кстати, лучшая подруга моей мамы, у которой тоже 4 детей, но это совершенно другая история. Но волей случая я попала в эпицентр скандала такой вот яжматери с онжеребенком.
В 2015 году я, благополучно завалив с двух раз ЕГЭ по математике, поступила в обычный колледж (ПТУ, в идеале) на парикмахера, с аттестатом за 9 класс. Проучилась два месяца, поняла, что совершенно не моё, да и ездить было не близко, и ушла оттуда, (спасибо родителям за понимание). Два следующих месяца я упорно искала работу, потому что очень много было потрачено денег на все прибамбасы на учёбу и мне было просто напросто стыдно перед родителями. В декабре я устроилась в мак и в июне, как только мне исполнилось 18, начала работать в полный день. Насмотрелась многого: истерики мамаш, истерики детей, разборки пар, драки и тд. Но один случай я запомнила, потому что я была в эпицентре. Хочу отметить, что смены нам ставили по девять часов (вычитайте час перерыва).
В тот жаркий августовский день был день города. Смена у меня стояла с 4 дня до 11 вечера (а последний автобус до дома в 10:30, я не из того города). Тогда я проснулась с больным горлом и к концу дня, который прошёл в жутком хаосе и криках посетителей, у меня поднялась температура. Домой я не просилась, потому что был наплыв и я понимала, что сейчас нужно работать, не смотря на самочувствие. С больной головой я не стала пытаться работать на прилавке (собирать заказы и отдавать их) или на кассе, поэтому вышла в зал. Спустя полчаса мне стало ещё хуже. Перед глазами плыло, на перерывах я не была, поэтому я попросила менеджера отпустить меня посидеть в СП хотя бы десять минут. Она сказала мне пробиться на пятнашку (15 мин) и выпить горячий чай. Стало легче. Но когда я вышла на смену, в зале творился бардак. Подносы было некому убирать, поэтому на столах стояло по два-три. Люди сразу начали подходить, просить убрать (вежливо и с улыбкой, некоторые помогали, все благодарили), но вот ко мне подкатила молодая яжмать с коляской, в которой сидел личинус лет 4. Ещё тогда я подумала “какого черта? Ты не видишь, сколько народу? Нельзя было сесть на улице?”
– Убери со стола, – приказала она, ткнув в большой стол у окна, за которым уже сидел видимо батя и ещё один личинус лет 6.
Я спокойно убрала подносы, вытерла стол и с удивлением отметила, что люди начали уходить. Зал был полон, но теперь можно было ходить спокойно, а не протискиваться сквозь тела. Я быстро протерла полы, отнесла в СП грязные подносы и, по пути, спросила у менеджера, куда все делись. Та с улыбкой облегчения сообщила, что скоро салют и все убежали к месту запуска. Я тут же поняла, что до конца смены осталось полтора часа, но уже с грустью и смирением поняла, что автобус уйдёт без меня через час и мне придётся ехать домой на электричке, до которой пёхать не то, что далеко, а страшно, в день города, когда все бухарики выходят в свет. Меня снова отпустили на 15 минут и я решила выйти покурить. Когда я вернулась в ресторан (в джинсовке), меня тут же схватила яжмать и потребовала вытереть пол возле их стола. Я вежливо сказала, что я на перерыве, и он заканчивается через пять минут. Она зыркнула на меня, но отошла.
Я сразу же взяла швабру, когда выходила из СП, и направилась в сторону стола, где сидели личинки. На полу возле колёс коляски была лужа от шоколадного коктейля и валялся пустой стакан. Я не жалуюсь, я понимаю, что это моя работа. Это моя работа. В этот момент с моей футболки отцепился бейджик и упал под стол. Я успела только наклониться, когда шестилетний личинус долбанул меня своим ботинком по руке. Я подняла голову и посмотрела на него, а он, глядя мне в глаза, ударил меня снова.
– Перестань, пожалуйста, – попросила я, через силу улыбаясь и снова пытаясь достать бейджик. Когда я наконец добралась до него, личинус долбанул меня уже по рёбрам и мерзко засмеялся. Родителям явно было по*уй. – Тебе родители не говорили, что так нельзя делать? – тихо спросила я, схватила швабру и направилась в СП, чтобы сполоснуть её.
Но не успела я вернутся, как на моей жёлтой футболке оказался шоколадный коктейль яжматери.
– Ты шалава, тебя кто учил ТАК С РЕБЕНКОМ РАЗГОВАРИВАТЬ???? ТВАРИНА!!! ТВОЕ ДЕЛО ПОДНОСЫ УБИРАТЬ А НЕ УЧИТЬ МОИХ ДЕТЕЙ ЧТО ИМ ДЕЛАТЬ!!!
В это время я наблюдала, как второй личинус начал разбрасывать по полу картошку фри. Папашка тупо жевал свой гамбургер. Из-за болезни и этой мамашки у меня начали собираться слёзы в глазах, когда к нам подскочила директор, которая спросила, что случилось.
– Ваша уборщица нахамила моему сыну!! – заявила овуляха, пальцем тыкая на личинус, который с радостной мордой присоединился к брату.
– У нас нет уборщиц, – сказала директор и повернулась ко мне. – Что произошло?
Я, почти давясь от слез, пересказала, что случилось, и когда директор повернулась к мамаше, та, с невозмутимым видом сказала:
– ОНЖИРЕБЕНОК.
У меня тогда была мини-истерика, директриса (милейшая женщина, на самом деле) напоила меня чаем и попросила одного из сотрудников проводить меня на остановку.
В общем, единственный плюс той ситуации: я успела на автобус домой. В ноябре я оттуда уволилась, но этот маленький пи*дюк до сих мне снится.